Неточные совпадения
Услышав требование явиться, она как бы изумилась, но так как, в сущности, ей было
все равно,"
кто ни поп — тот батька", то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за посланным.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну,
всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий,
кто да
кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
— А эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей, говоря это. — Но люблю ее и уважаю и
всех,
кто меня хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она
всё равно что моя жена,
всё равно. Так вот, ты знаешь, с
кем имеешь дело. И если думаешь, что ты унизишься, так вот Бог, а вот порог.
Конечно, ничего вредоносного ни для
кого не могло быть в этом поступке: помещики
все равно заложили бы также эти души наравне с живыми, стало быть, казне убытку не может быть никакого; разница в том, что они были бы в одних руках, а тогда были бы в разных.
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С
кого начнет он?
Всё равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,
Онегин едет на бульвар,
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
Отцы мои, уж
кто в уме расстроен,
Так
всё равно, от книг ли, от питья ль;
А Чацкого мне жаль.
По-христиански так; он жалости достоин;
Был острый человек, имел душ сотни три.
— Катерина Сергеевна! — заговорил вдруг Аркадий, — вам это, вероятно,
все равно; но знайте, что я вас не только на вашу сестру, — ни на
кого в свете не променяю.
— Мне
все равно —
кто, сегодня это не считается, — заявил желтолицый и, сняв шапку, взмахнул ею над лысой головой.
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я прошел и прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и
все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство,
все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются
кому куда нужно: на службу, в трактиры, а
кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
— Да поди ты к чертям! — крикнул Дронов, вскочив на ноги. — Надоел… как гусь! Го-го-го… Воевать хотим — вот это преступление, да-а! Еще Извольский говорил Суворину в восьмом году, что нам необходима удачная война
все равно с
кем, а теперь это убеждение большинства министров, монархистов и прочих… нигилистов.
Бальзаминов. Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в доме есть богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я из себя влюбленного представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: «За
кем вы здесь волочитесь?» Я говорю: «Я за старшей». А и сказал-то так, наобум. «Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет». Что ж, маменька, разве мне не
все равно?
— И не надо! Ты скажи, любишь ли ты и от
кого письмо: это будет
все равно, что ты умерла для меня.
— Он солгал. Я — не мастер давать насмешливые прозвища. Но если
кто проповедует честь, то будь и сам честен — вот моя логика, и если неправильна, то
все равно. Я хочу, чтоб было так, и будет так. И никто, никто не смей приходить судить меня ко мне в дом и считать меня за младенца! Довольно, — вскричал он, махнув на меня рукой, чтоб я не продолжал. — А, наконец!
Кто лишь чуть-чуть не глуп, тот не может жить и не презирать себя, честен он или бесчестен — это
все равно.
Она смиренно помогала маме, ходила за больным Андреем Петровичем, но стала ужасно неразговорчива, ни на
кого и ни на что даже не взглядывала, как будто ей
все равно, как будто она лишь проходит мимо.
От
кого бы перенес я такой взгляд и такую нахальную улыбку без немедленного протеста, хотя бы глупейшего, — это
все равно, — с моей стороны?
— За помешанного? Оттуда?
Кто бы это такой и откуда?
Все равно, довольно. Катерина Николаевна! клянусь вам
всем, что есть святого, разговор этот и
все, что я слышал, останется между нами… Чем я виноват, что узнал ваши секреты? Тем более что я кончаю мои занятия с вашим отцом завтра же, так что насчет документа, который вы разыскиваете, можете быть спокойны!
— Ну, нечего делать, хоть даром,
все равно. Да у
кого же?
— Мне
всё равно, несите, коли хотите. Вам хорошо жалеть их, а убежит,
кто отвечать будет?
—
Всё равно, скажите
кому, начальству, что ли, — сказал негодующий голос. — Ни в чем не виноваты, страдаем второй месяц.
Второй жизни у меня не будет, и мой капитал пойдет прахом,
все равно,
кому бы он ни достался: Косте, Виктору, Веревкину или Марье Степановне.
Скоро наступит такое время, что
все равно уже будет,
кто победит.
— Слишком стыдно вам будет-с, если на себя во
всем признаетесь. А пуще того бесполезно будет, совсем-с, потому я прямо ведь скажу, что ничего такого я вам не говорил-с никогда, а что вы или в болезни какой (а на то и похоже-с), али уж братца так своего пожалели, что собой пожертвовали, а на меня выдумали, так как
все равно меня как за мошку считали
всю вашу жизнь, а не за человека. Ну и
кто ж вам поверит, ну и какое у вас есть хоть одно доказательство?
Но старшие и опытнейшие из братии стояли на своем, рассуждая, что «
кто искренно вошел в эти стены, чтобы спастись, для тех
все эти послушания и подвиги окажутся несомненно спасительными и принесут им великую пользу;
кто же, напротив, тяготится и ропщет, тот
все равно как бы и не инок и напрасно только пришел в монастырь, такому место в миру.
— Нет, не далеко, — с жаром проговорил Алеша. (Видимо, эта мысль давно уже в нем была.) —
Всё одни и те же ступеньки. Я на самой низшей, а ты вверху, где-нибудь на тринадцатой. Я так смотрю на это дело, но это
всё одно и то же, совершенно однородное.
Кто ступил на нижнюю ступеньку, тот
все равно непременно вступит и на верхнюю.
— Как же бы я мог тогда прямее сказать-с? Один лишь страх во мне говорил-с, да и вы могли осердиться. Я, конечно, опасаться мог, чтобы Дмитрий Федорович не сделали какого скандалу, и самые эти деньги не унесли, так как их
все равно что за свои почитали, а вот
кто же знал, что таким убивством кончится? Думал, они просто только похитят эти три тысячи рублей, что у барина под тюфяком лежали-с, в пакете-с, а они вот убили-с. Где же и вам угадать было, сударь?
И в самом деле, не
все ли ей
равно,
кто ее бить будет!
— Вы хотели сказать: но что ж это, если не любовь? Это пусть будет
все равно. Но что это не любовь, вы сами скажете.
Кого вы больше
всех любите? — я говорю не про эту любовь, — но из родных, из подруг?
Когда я отвел хозяина в сторону спросить его,
кто вы, я указал на вас глазами, потому что ведь вы
все равно должны были заметить, что я спрашиваю о вас,
кто вы; следовательно, напрасно было бы не делать жестов, натуральных при таком вопросе.
— Так, так, Верочка. Всякий пусть охраняет свою независимость
всеми силами, от всякого, как бы ни любил его, как бы ни верил ему. Удастся тебе то, что ты говоришь, или нет, не знаю, но это почти
все равно:
кто решился на это, тот уже почти оградил себя: он уже чувствует, что может обойтись сам собою, отказаться от чужой опоры, если нужно, и этого чувства уже почти довольно. А ведь какие мы смешные люди, Верочка! ты говоришь: «не хочу жить на твой счет», а я тебя хвалю за это.
Кто же так говорит, Верочка?
—
Все равно, как не осталось бы на свете ни одного бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого бедного. Видите, как же не жалки женщины! Столько же жалки, как и бедные.
Кому приятно видеть бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того, — как рукою сняло. Невеста вылечила.
Я улыбнулся и сказал ей, чтобы она приготовляла свои пожитки. Я знал, что моему отцу было
все равно,
кого я возьму с собой.
—
Все равно, ежели и в старину отцы продались, мы за их грех отвечать должны. Нет того греха тяжеле, коли
кто волю свою продал.
Все равно что душу.
Емельян, по обыкновению, молчал, точно его
кто на ключ запер. Ему было
все равно: Суслон так Суслон, а хорошо и на устье. Вот Галактион другое, — у того что-то было на уме, хотя старик и не выпытывал прежде времени.
— Что тут обсуждать, когда я
все равно ничего не понимаю? Такую дуру вырастили тятенька с маменькой… А знаешь что? Я проживу не хуже, чем теперь… да. Будут у меня руки целовать, только бы я жила попрежнему. Это уж не Мышников сделает, нет… А знаешь,
кто?
— Меж мужем и женой один бог судья, мамаша, а вторая причина… Эх, да что тут говорить!
Все равно не поймете. С добром я ехал домой, хотел жене во
всем покаяться и зажить по-новому, а она меня на
весь город ославила.
Кому хуже-то будет?
И уж тут нужды нет, что кредиторы Большова не банкрутились и не делали ему подрыва:
все равно, с
кого бы ни пришлось, только бы сорвать свою выгоду.
А что она настаивает на согласии Маши выйти за Беневоленского, так это происходит от двух причин: во-первых, Беневоленский возьмется хлопотать об их деле в сенате, а во-вторых, она не может представить, чтобы девушке было не
все равно, за
кого ни выходить замуж.
Эта новая женщина объявляла, что ей в полном смысле
все равно будет, если он сейчас же и на
ком угодно женится, но что она приехала не позволить ему этот брак, и не позволить по злости, единственно потому, что ей так хочется, и что, следственно, так и быть должно, — «ну хоть для того, чтобы мне только посмеяться над тобой вволю, потому что теперь и я наконец смеяться хочу».
— А я говорю А. Н. Б., и так хочу говорить, — с досадой перебила Аглая, — как бы то ни было, а ясное дело, что этому бедному рыцарю уже
всё равно стало:
кто бы ни была и что бы ни сделала его дама.
Действительно, горел дом Петра Васильича, занявшийся с задней избы. Громадное пламя так и пожирало старую стройку из кондового леса, только треск стоял, точно
кто зубами отдирал бревна.
Вся Фотьянка была уже на месте действия. Крик, гвалт, суматоха — и никакой помощи. У волостного правления стояли четыре бочки и пожарная машина, но бочки рассохлись, а у машины не могли найти кишки. Да и бесполезно было: слишком уж сильно занялся пожар, и
все равно сгорит дотла
весь дом.
— Ну, это
все равно, по-моему:
кто ни поп, тот и батька… Эх, говорил я тебе тогда… Помнишь?
Все это твой проект.
— Это не резон, милый ты мой… Прохарчишься, и
все тут. Да… А ты лучше, знаешь, что сделай… Отдавай мне деньги-то, я их оберну раза три-четыре в год, а процент пополам. Глядишь, и набежит тысчонка-другая. На Самосадке-то не прожить… Я для тебя говорю, а ты подумай хорошенько. Мне-то
все равно, тебе платить или
кому другому.
— Как бы не так!.. Тоже и старцы ущитились, ну, да в лесу, известно, один Микола бог… Троих, сказывают, старичков порешили лесообъездчики, а потом стащили в один скиток и скиток подпалили. Одни угольки остались…
Кто их в лесу-то видел? Да и народ
все такой, за которого и ответу нет: бродяги, беглые солдаты, поселенцы. Какой за них ответ?
Все равно как лесной зверь, так и они.
— Деньги — дело наживное, — с грустью ответил он на немой вопрос Петра Елисеича. — На наш век хватит… Для
кого мне копить-то их теперь? Вместе с Анфисой Егоровной наживали, а теперь мне
все равно…
— Тут
все дело в узкости. Надо, чтоб не было узких забот только о себе или только о тех,
кого сама родила. Наши силы — достояние общественное, и терпеться должно только то, что полезно, — опять поучал Белоярцев. — Задача в том, чтоб
всем равно было хорошо, а не в том, чтобы некоторым было отлично.
— Да как же, матушка барышня. Я уж не знаю, что мне с этими архаровцами и делать. Слов моих они не слушают, драться с ними у меня силушки нет, а они
всё тащат,
всё тащат:
кто что зацепит, то и тащит. Придут будто навестить, чаи им ставь да в лавке колбасы на книжечку бери, а оглянешься — кто-нибудь какую вещь зацепил и тащит. Стану останавливать, мы, говорят, его спрашивали. А его что спрашивать! Он
все равно что подаруй бесштанный. Как дитя малое,
все у него бери.
— Ах, да не
все ли
равно! — вдруг воскликнул он сердито. — Ты вот сегодня говорил об этих женщинах… Я слушал… Правда, нового ты ничего мне не сказал. Но странно — я почему-то, точно в первый раз за
всю мою беспутную жизнь, поглядел на этот вопрос открытыми глазами… Я спрашиваю тебя, что же такое, наконец, проституция? Что она? Влажной бред больших городов или это вековечное историческое явление? Прекратится ли она когда-нибудь? Или она умрет только со смертью
всего человечества?
Кто мне ответит на это?
— Еще бы ты первая стала ругаться. Дура! Не
все тебе
равно,
кто он такой? Влюблена ты в него, что ли?
— Это решительно
все равно, — подхватил Вихров, — выходи
кто хочет, но только один, и говори мне с толком.